Контроль за рынком — в руках нескольких стран или корпораций, отмечается в докладе. По их данным, на глобальном рынке сырья — восемь доминирующих игроков: Китай, США, Австралия, Европейский Союз, Бразилия, Россия, Индия и Индонезия. Торговлю 19 главными ресурсами (сельскохозяйственных культурами, древесиной, рыбой, мясом, металлами, топливом и удобрений) контролируют три производителя, на которых в среднем приходится 56% мирового производства. Существенные производственные мощности по одному или двум ресурсам — у Аргентины (соя), Саудовской Аравии (нефть), Ирана (нефть и газ), Канады (калийные удобрения и никель) и Чили (медь). Конкуренция за ресурсы остро ощущается во многих частях мира, согласны в Международном энергетическом агентстве: противостояние способно раскрутить спираль борьбы между секторами, обществами и нациями: «Это ударит по доверию в глобальной экономике».
Высокие цены подогревают эгоизм стран и делают односторонние меры более привлекательными, чем сотрудничество, отмечает Chatham House: доминирующей силой на рынке сырья стала международная политика, когда каждая страна стремится захватить как можно больше ресурсов, возникает опасность торговых войн, поэтому рынки уже не способны адекватно реагировать на рост цен — отказывает саморегуляция. Цены перегреты, жаловался президент Total Кристоф де Маржери: для самого дорогостоящего нефтяного проекта достаточно цены в $90 за баррель, остальное — спекулятивная премия и геополитические риски.
Есть опасность появления новых картелей наподобие ОПЕК на рынках всех остальных ресурсов, предупреждает Chatham House. Но у картеля — другая точка зрения: виноваты не производители, а спекулянты. Единственное объяснение высоких цен — финансовые спекуляции, заявлял генеральный секретарь ОПЕК Абдалла аль-Бадр: размеры спекулятивных нефтяных контрактов превосходят по своим объемам физически имеющуюся на рынках нефть, но их нельзя ликвидировать, поскольку они являются частью рыночного механизма.
Правительства опасаются, что их собственные дешевые ресурсы могут быть исчерпаны, поэтому вводится госконтроль за экспортом, а госкомпаниям ставится задача покупать новые активы за рубежом, отмечает Бернис Ли из Chatham House. Экспортный контроль провоцирует страны вводить ответные меры, в результате цены на сырье взлетают, из-за кризиса доверия панические настроения охватывают все сырьевые рынки — от нефти и газа до продуктов питания.
Chatham House отмечает рост экспроприации месторождений и рост инвестиционных споров за активы в странах с развивающейся экономикой: «Эскалация торговых войн за ресурсы может сломать режим урегулирования споров во Всемирной торговой организации».
Рост развивающихся экономик изменил торговые потоки и создал новые региональные цепочки между покупателями и продавцами: нефть с Ближнего Востока отправляется в Китай, пшеница из России и Украины — на Ближний Восток, пальмовое масло из Малайзии и Индонезии в Китай и Индию, говорится в исследовании: сейчас экспорт сои из США и Бразилии в Китай — самая крупная статья мировой сельскохозяйственной торговли, закупки Китая железной руды из Австралии и меди из Чили — крупнейшие на глобальном металлургическом рынке.
Нужно создавать новые институты, которые будут помогать странам в управлении ресурсами, считают эксперты Chatham House. «Применение стандартных рецептов политики в сфере ресурсов может ухудшить перспективы всех экономик и подорвать рациональный экономический выбор». В Chatham House считают, что сократить спекулятивные пузыри и ажиотажный спрос на сырье способно только сотрудничество, например, интеграции Китая и Индии в существующие механизмы обмена стратегическими запасами нефти в чрезвычайных ситуациях и создание трейдерами обязательных резервов металлов. Вопрос — в том, способны ли влияющие на рынок люди собраться вместе, договорится и попытаться сократить волатильность рынка, отмечает Ли.
